Призраки мудрости и страха

Начнем с того, что это гибрид, сочетание различных реально существующих существ в одном фантастическом собрании. Такая конструкция может быть собрана из самых разных частей, чаще всего это гибридизация кошек, перьев и рептилий, иногда в смесь добавляют крупных рыб, почему бы и нет?

Затем следует добавить, что это не просто гибрид любого животного — ведь это всегда большое и сильное существо, монстр, внушающий страх и уважение своими размерами. Кроме того, в центре смеси должна быть рептилия. И полученное чудовище должно обладать сознанием, превосходящим сознание зверя.

Слово «дракон» попало в английский язык в начале XIII века из старофранцузского языка. Французский язык унаследовал его от латинского: draco — «огромная змея». В латинский язык это слово пришло из древнегреческого: δράκων (drákōn), означающего не только змею, но и гигантскую морскую рыбу. То есть, греческий и латинский термины означали любую большую змею или рыбу, не обязательно мифологическую. Можно предположить, что греческое δράκων происходит от глагола δέρκομαι (dérkomai), что означает «я вижу». К такому выводу можно прийти, вспомнив «смертоносный взгляд» хищной рептилии. Глагол имеет значение ясного и острого зрения. Действительно, глаза змеи кажутся нам постоянно открытыми и наблюдающими. На самом деле, его глаза видят сквозь прозрачные веки, которые постоянно их прикрывают.

Для начала нарисуем два обобщенных драконьих портрета

В европейском фольклоре дракон олицетворяет великого врага. Он терроризирует город и требует больших жертв. Таким образом, европейский дракон — это динозавроподобное существо с большими, похожими на крылья летучей мыши крыльями. Он летает вокруг, дышит огнем и представляет смертельную угрозу для жителей.

Восточный дракон, с другой стороны, не летает и не дышит огнем. Он парит и легко скользит над поверхностью в форме змеевидной буквы S. Он сформирован из комбинации различных животных, но в его основе, конечно же, змееподобная закваска. Он может принести удачу или просто помочь принести воду в посевной сезон.

Эти две драконьи ипостаси разнятся между собой даже внешне, несмотря на то, что носят одно и то же имя. Но это, конечно, не мешало им порой смешиваться друг с другом. С первого взгляда эти два портрета — полная противоположность. Но есть у них одна важная общая деталь. Любой дракон представляет собой силу, действующую на героя решительно положительно или решительно отрицательно. При любых раскладах дракон не остается в нейтралитете.

Каждый полюс этого архетипического мифического существа заслуживает отдельного внимания.

Западный дракон

Почти каждый крупный мифологический цикл греческого и римского мира имел в своей основе битву с драконом. Его можно найти в мифах о Геракле, Ясоне, Персее, Кадме и Одиссее. Это свидетельствует о важности образа для западной культуры в целом.

Если посмотреть на дракона с западной точки зрения, то его предназначение — быть антиподом, существом, которое герой должен победить, чтобы достичь личной цели или восстановить вселенский порядок. От победы героя над драконом может зависеть существование целой цивилизации.

Классического западного дракона можно найти в легенде о святом Георгии Победоносце. А до Святого Георгия в качестве противника дракона примеряли других святых, то есть суть истории не в герое, а в его противнике — кровожадном драконе. Он впитал дохристианские представления о драконе и органично вошел с ними в христианскую традицию. Эта история — результат объединения нового абстрактного христианского повествования о победе добра над злом с древнеиранскими мотивами о битве героя с драконом.

Восточный дракон

Если мы заменим западную линзу на восточную, мы больше не увидим демона — мы увидим полубога. Его помощь необходима герою для преодоления сложных препятствий на пути к великим свершениям и неисчерпаемой мудрости. Неудивительно, что дракон стал привлекательным символом во всей Азии. Например, многие китайские рестораны украшены мотивами драконов, на некоторых из них может быть написано имя дракона. Эти чудовища неразрывно связаны с китайской культурой и даже включены в традиционные праздники календарного цикла, такие как Фестиваль драконьих лодок.

Символ дракона — одна из центральных фигур религии Дао: на нем монахи возносятся на небо, его «пульс» — это меридианы земли, а если здание построено в его форме, то жизнь в нем будет благоприятной и безопасной.

Дракон на Востоке ассоциируется с величием и легендарностью, и не только в отношении императоров и других влиятельных людей. Брюса Ли также прозвали Маленьким Драконом.

Дракон в Новом Свете

В других частях света представления о драконах были ближе к восточным: в Мезоамерике пернатый змей олицетворял воскрешение и знание. Коренные американцы считали дракона символом мудрости и бессмертия. С точки зрения австралийских аборигенов, дракон даже управлял миром природы.

Откуда прилетел дракон и почему он прилетел везде?

Широкое распространение драконов в мировых культурах убедило некоторых людей в том, что они, должно быть, когда-то существовали во плоти.

В литературе можно найти всевозможные теории на этот счет. Гипотезы истинного существования приравнивают драконов к динозаврам, которые случайно выжили и превратились в homo sapiens. Или образ дракона возник в воображении человека из далекого прошлого, когда он смотрел на гигантские кости какого-то доисторического существа. Драконами также называют крупных рептилий, размеры которых были преувеличены ради красного словца все той же неистощимой человеческой фантазией.

Так откуда же взялось представление о таких существах? Из всех этих теорий ясно только одно — единого объяснения мы вряд ли дождемся.

В своей книге «Инстинкт дракона» Дэвид Джонс утверждает, что даже в мифологии инуитов, группы арктических народов Северной Америки, встречается драконоподобное чудовище. И это несмотря на то, что инуиты никогда не видели настоящую рептилию. Ведь они жили в условиях, к которым холоднокровные животные не приспособлены. Конечно, в этой книге есть некоторые факты, наводящие на размышления, но многие утверждения впоследствии оказались спорными. Например, утверждение Дэвида о том, что мифы о драконах не могли передаваться из культуры в культуру, полностью лишено каких-либо серьезных доказательств.

Культурный вирус дракона

По всей вероятности, изображения драконов передавались из культуры в культуру подобно вирусу. На это наводят изображения драконов, которые иногда представляли собой смесь западных динозавров и восточных змееящеров.

Об этом можно догадаться, взглянув на одно из самых ранних средневековых изображений дракона, которое можно найти в бестиарии 1260 года. Хранящийся в британской библиотеке под странным названием MS Harley 3244, дракон, изображенный на ней, немного длиннее в хвосте, чем мы привыкли видеть в современных фильмах. Это почти как если бы он слегка пропитался востоком и стал «более узким». Он даже сохранил похожие на плавники выступы, встречающиеся у восточных драконов. Кроме того, он может похвастаться дополнительным набором крыльев в области таза, что также необычно для современного западного зрителя. Этот дракон имеет поразительное сходство с толкиеновским рисунком Смауга, от щупалец на подбородке до кончика хвоста в форме трилистника.

Драконы восточного и западного типа, возможно, не смешивались, но в мифологии они могли быть соседями. Это происходило в шумерских и аккадских легендах. Таким образом, месопотамская культура подарила человечеству не только письменность, но и возможность сосуществования двух видов драконов.

В историях и изображениях к ним явно прослеживается разделение на драконов-змей (восточный тип) и драконов-львов (западный тип).

Оба были спутниками богов. Например, змеиный дракон имел рога, тело и шею змеи, его передние лапы были похожи на львиные, а задние — на птичьи. Дракон никогда не покидал месопотамскую мифологию от аккадского до эллинистического периодов. Это может быть как символ различных богов, так и просто магический защитный гибрид, не связанный с каким-либо конкретным божеством.

Если мы говорим об образе дракона как о чем-то универсальном, то имеет смысл поразмышлять о нем как об архетипе.

С точки зрения Юнга, архетипы — это потенциалы, которые активируются под воздействием опыта. Но каким опытом обладает человечество, чтобы создать в своей коллективной памяти монстра-гибрида?

Архетип дракона как извечного противника и антипода

В начале истории дракон, даже на Востоке, символизировал антагониста. Сегодня мы все знакомы с символизмом инь и ян в виде двух капель — черной и белой. Но символ появился гораздо позже: в Древнем Китае инь и ян изображались в виде сражающегося тигра, символизирующего инь, и дракона — ян.

В Китае, конечно, дракон был положительным антиподом; он символизировал ян: небо и солнце, в противоположность инь — земле и луне. В других культурах дракон также оставался антиподом, но с темным и опасным контекстом.

Возьмем, к примеру, Апопа, огромного змея из египетской мифологии. Он олицетворял тьму, зло и хаос. Однако прежде всего он был вечным врагом бога солнца Ра. Его цель — поглотить солнце и погрузить землю в вечную тьму.

Но Вритра — это также змеевидный демон хаоса, только в индуизме. Подробности о нем можно найти в Ригведе: это дикий, хитрый зверь, растущий во тьме, «не-человек» и «не-бог», который был ответственен не только за гром и молнию, но и за град и туман. Короче говоря, он знал, как сделать так, чтобы плохая погода случилась. Однако его главная роль заключалась в том, чтобы быть противником Индры. Победа Индры над Вритрой рассматривается как космогонический акт перехода от хаоса к космосу.

Слово «вритра» буквально означает «препятствие». Основная функция Вритры — быть противостоящей силой. Таким образом, это чудовище функционально связано с Йормунгандом из норвежского мифа, Тифоном из греческого мифа и Велесом из славянского мифа. Можно также привести в пример Таннина и Левиафана из западносемитской мифологии.

Йормунганд Тор пытался убить его во время рыбалки. И это была не первая и не последняя его попытка, потому что этот мировой змей очень весом. Вы можете пошатнуть мировой порядок, если будете слишком сильно его нарушать. Просто оторвать его от земли — сложнейший подвиг даже для самого Тора.

Титонус из греческой мифологии не сидел на месте и однажды попытался свергнуть Зевса. Их легендарная битва привела к катаклизму. Побежденный Тифон был брошен в Тартар или погребен под горой Этна или, в более поздних легендах, на острове Искья. История о Тифоне создает миф о наследовании власти того, кто его победит. Похожая история произошла и с победой Аполлона над Пифоном.

Та же история встречается и в славянской версии мифа. Там богом грозы является Перун, а Велес противостоит ему в образе дракона. Он вызывает Перуна на состязание, подходя к Мировому древу в облике гигантского змея, за что получает удар молнией по голове. Велес умирает только ритуально, и во время этой ритуальной смерти идет дождь. Таким образом, этот миф о божественной битве объяснял славянам смену времен года и равновесие мирового порядка. Хотя в этой конкретной истории Велес играет негативную роль, внося хаос, он не воспринимался древними славянами как исключительно злой бог. Он был просто необходимым противовесом для поддержания равновесия в мире.

Дракон в коллективной памяти является не только антиподом, но и вызывает ужас.

Архетип дракона как воплощение первобытного страха

Дракон в древней мифологии был невообразимых размеров и играл важную роль в человеческом мироустройстве. Расположенный на божественном уровне, он связал космогонические мифы большинства древних цивилизаций, включая вавилонскую и кельтскую. Дракон — это хищник, часто обладающий силой стихий природы. Это квинтэссенция фигуры, воплощающей страхи хрупкого человеческого существа перед лицом всего, что может оказаться сильнее его. И таких в природе много: сколько хищников могут лишить его жизни! Но даже если человеку удастся спрятаться от кровожадных существ, он не сможет укрыться от самой природы и ее бушующих стихий.

Дракон — это фантазия испуганного человека, который, столкнувшись с неизвестностью, решил найти смысл своей жизни и своего страха. Это можно сделать с помощью воображения и рассказов. Поэтому человек принял и поместил дракона в число своих богов как полноправного участника мироустроительных событий. Таким образом, в бессознательном человека постоянно присутствуют опасные силы, которые могут наказать и уничтожить его, но также могут защитить и принести пользу.

Страх щекочет наши нервы, и если он не имеет под собой реальных оснований, то это чувство может быть очень приятным. Именно поэтому образ дракона остается популярным и сегодня. Конечно, на протяжении истории увлечение драконами могло на время угаснуть. Поговаривали даже о «возрождении» драконов в фэнтези после долгого перерыва. Возможно, толчком к возрождению послужили викторианские исследования окаменелостей динозавров. Это возрождение затем повлияло на Толкиена и Льюиса, которые развили и внесли новое в эту вековую сказку.

Толкиен прекрасно передал радость от безопасного страха перед драконами:

«Я жаждал драконов с глубоким желанием. Конечно, я не хотел, чтобы они бродили вокруг, вторгаясь в мой относительно безопасный мир, где я мог, например, спокойно и без страха читать рассказы о них.»

Воображая дракона

Воображение приходит на помощь человеку в преодолении страха.

Кстати, многие расстройства, связанные с тревогой, лечатся с помощью экспозиционной терапии. Это когда пациент подвергается воздействию своего страха, не испытывая никаких реальных последствий. Например, бывший солдат слышит взрывы в наушниках, не находясь в реальной боевой ситуации.

Однако не всегда можно распознать триггер тревоги, чтобы подвергнуться его воздействию. Особенно если этот спусковой крючок — первобытный страх человека перед опасными хищниками и разбушевавшейся стихией. Страх, который засел в глубинах нашей коллективной памяти.

Чтобы срастить спусковой крючок бессознательного коллективного страха, необходимо прибегнуть к воображению. В прошлом это делалось коллективно через рассказы, что позволило возникнуть первым легендам о драконах. Сегодня этот механизм используется отдельно в управляемом воображении. В этом методе, который показал хорошие результаты в лечении тревожных расстройств, терапевты просят пациентов создать мысленные образы, чтобы заменить физические триггеры страха.

Образ дракона — отличный мысленный образ страха, а иногда и сам страх.

Тим Ингольд в книге «Мечтая о драконах: Воображая реальную жизнь» утверждает, что в средневековой онтологии дракон существовал так же, как существует страх: не как внешняя угроза, а как недуг, заложенный в его носителе. Он привел рассказы очевидцев, которые свидетельствовали о появлении дракона в определенном месте, в то время как окружающие ничего не видели. Для Ингольда дракон был так же реален, как выражение лица очевидца и трепет в его голосе. Дракон был не менее реален, но и не более: никто не видел и не слышал его, кроме самого свидетеля, который был в страхе. В статье Ингольд хотел преодолеть слишком короткий разрыв между реальным миром и нашим воображением: воображение вторгается в реальный мир только по вине самого реального мира, поэтому реальность дракона может быть измерена дрожащим голосом его единственного очевидца.