«Как можно принять такое решение наугад! Почтенные люди, желающие добра, ходят к Ивану Яковлевичу, в сумасшедший дом, просить о какой-нибудь мелочи; но мы сделаем такое важное дело без всякого совета! (Н.Островский. «Женитьба Бальзаминова»).
Советник в книге Островского — Иван Яковлевич Кореш, известный московский юродивый. И Толстой, и Достоевский писали о нем — все в ироническом тоне. Лесков написал о нем в своем рассказе «Маленькая ошибка». — о том, как мать двух взрослых дочерей передала Корейше открытку с просьбой забеременеть от бездетной дочери, но произошла неувязка: забеременела не та, о которой она просила, а младшая, незамужняя дочь. Это означает, что Лесков, глубоко православный человек, не испытывал к Ивану Яковлевичу никакого мистического благоговения.
Очевидно, что Гоголь относился к Корего наиболее серьезно среди своих современников. В феврале 1852 года Николай Васильевич посетил его в Преображенской психиатрической лечебнице (где Иван Яковлевич прожил почти 50 лет), когда тот находился далеко не в нормальном состоянии. О чем хотел спросить гений у дурака — неизвестно. Они никогда не встречались. Гоголь взял такси до больницы, подъехал к воротам, но напрягся и повернул назад. Он просто стоял под окнами в глубоком снегу и уходил. И умер через несколько дней.
Макет здания Преображенской больницы, каким оно было в корейские времена. Музейная экспозиция 3-й психиатрической больницы имени Гиляровского. Гиляровского. Фото Ю.
Однако под окнами Корейши всегда кто-то стоял. Толпы людей, жаждущих узнать свое будущее, собрались перед Преображенской больницей. В основном это были женщины, в том числе и очень знатные. Они постоянно толпились у ворот, ожидая своей очереди. В больницу людей пускали по билетам, которые стоили 20 копеек, а в сельский зал в хороший день удавалось пробиться шестидесяти человекам. В среднем больница получала более 1 000 рублей в год. Тогдашний главный врач Саблер писал по этому поводу: «Мы очень бедные, если бы не Иван Яковлевич, я не знаю, как бы мы сводили концы с концами. Но ему даже удалось купить музыкальные инструменты и бильярд для пациентов первой и единственной в то время московской психиатрической клиники (кстати, если интересно, историю ее создания можно прочитать здесь).
Так кто же такой этот Кореша, откуда он взялся и от чего страдал? В музее Преображенской больницы хранится его медицинская карта с диагнозом: «Деменция. Причины заболевания — безумная преданность религиозным книгам. Болезнь полностью неизлечима». Его никогда не лечили, только кормили и не беспокоились ни о чем другом. Лечить такого человека — значит развращать его. О том, что творилось в голове Ивана Яковлевича, можно узнать из маленьких записок, которые он посылал своим поклонницам. Например, Федор Буслаев — не последний и не самый глупый человек в России, лингвист, академик написал ему письмо: «Батюшка, Иван Яковлевич, благослови Феодора и не оставь его в своих святых молитвах. Скажите, будет ли у него все хорошо. Скоро ли он женится». Иван Яковлевич собственноручно написал ответ: «1845, мц. декабря 14-го дня, молитесь Господу и получите совершенное исцеление на полях ада. И не выходите замуж быстро. Но живот будет в порядке». Академик все понял и горячо поблагодарил Корейшу. Кстати, Иван Яковлевич подписывал свои записки без имен, просто: «Холодноводный студент».
История болезни. Музей Преображенской больницы. Фото Ю.
Этот непонятный человек жил в отдельной палате — довольно просторной, хотя он не пользовался этим пространством. С самого начала он провел на полу линию, которая разделила комнату на две половины. Корейша жил в одной, а другая оставалась все время пустой. Он не входил в нее сам и не впускал никого другого — ни персонал больницы, ни посетителей. Порядок в комнате был строгий и странный, никто не смел нарушать правила, установленные Иваном Яковлевичем. Иван Прыжов, автор книги «26 московских пророков, дураков и шутов» и других работ по истории и этнографии России, оставил подробное описание того, что там происходило: «Давайте войдем в его покои. Стены покрыты множеством икон, … на полу перед иконами стоит большой резной подсвечник…. Слева странник с всклокоченными волосами и в поврежденном солнцем кафтане низко молится. 
Выцветший на солнце плащ. Справа, в углу, женщина молится еще ниже. На диване сидит молодая девушка, а на полу рядом с ней — известная торговая женщина З-я. …Справа в углу, на полу, лежит Иван Яковлевич, наполовину укрытый одеялом. Он может ходить, но уже несколько лет предпочитает лежать. Все остальные пациенты одеты в постельное белье, но у Ивана Яковлевича рубашка, одеяло и наволочка из темного ситца. Это постельное белье темного цвета, а также привычка Ивана делать в постели все свои повседневные дела, такие как обед и ужин (он ест все руками — будь то щи или каша), и вытираться, превращают его постель в некую темную, грязную массу, к которой трудно подойти. Он лежит на спине, раскинув руки на груди. Ему около 80 лет. Лоб у него был высокий, голова лысая, лицо странное и такое неприятное, что я не мог на него смотреть…..
Иван Яковлевич говорит им, чтобы они приносили себе постную и скоромную пищу (и они приносят ее ему!), смешивали ее, ели сами и кормили других. Даже ханжи, которые не могут обойтись дома без постного сахара, едят постные супы у Ивана Яковлевича, считая, что это угодно Богу. Вообще, замешивание пищи имеет в глазах Ивана Яковлевича некое мистическое значение. Ему приносят капусту с луком и вареным горохом, он отрывает капустный лист, макает его в сок и кладет себе на голову, и сок стекает с его головы. Оставшуюся капусту он смешивает с острым горохом, съедает и кормит ею других: блюдо невкусное, а все его едят. Ивану Яковлевичу не возбраняется водка за обедом и ужином. …
Из всех других способов, которыми Иван Яковлевич передает свою целительную силу, заслуживает внимания следующий: он сажает девушек на колени и кружит их, обливает и покрывает пожилых женщин разной грязью, заворачивает их в одежду, дерется и проклинает их, несомненно, придавая символическое значение и тому, и другому. (…) К нему пришла известная, некогда красивая купчиха Ш. и спросила его о чем-то, и, приподняв ее подол, он сказал: «Уходи!
Как Корейша появился в Москве
Он не был известен другим в Москве. Но в Смоленске господина Корейшу по-прежнему помнят как одного из самых образованных людей, по крайней мере, в латыни и греческом языке….. Он родился в 1880-х годах в семье священника. И не простой, а перешедший в духовное сословие из дворянства (не такое уж частое явление). Сам Иван Яковлевич учился в Смоленской духовной семинарии. Однако по неизвестной причине он отказался от рукоположения и несколько лет работал учителем. Его преподавательская карьера закончилась довольно странно: в один прекрасный день в мае 1806 года, посреди урока, Иван Яковлевич вдруг закрыл книгу и вышел из класса. Он пересек двор, вышел за ворота и, не входя в дом и ничего никому не объясняя, отправился в паломничество, так сказать, к святым местам без всяких вещей. Он посетил Соловки, Киевскую лавру, Нило-Сорский монастырь в Тверской губернии. Через четыре года он приехал в Смоленск….
Смоленская семинария, где учился Корейша
Там бывший учитель Корейши жил в старой заброшенной бане, развел сад и кормился за счет собственного труда. И он пророчествовал. Люди быстро потянулись к нему. В баню к Ивану Яковлевичу они приползли на четвереньках — таково было его состояние. Возможно, это было сделано для того, чтобы ограничить поток тех, кто хотел нарушить его уединение. Но если и так, то это мало помогло, и Корейша ушел жить в лес. Однако и там его выследили…..
Когда французы подошли к Смоленску в 1812 году, Иван Яковлевич спрятал отступающих русских солдат в своем лесу. Позже, когда французы уже отступали через Смоленск, он присоединился к ним. Неизвестно почему, просто он отправился на некоторое время на Запад с армией Наполеона. Очевидно, он перевязывал раненых. Однако вскоре он был задержан казачьим патрулем и доставлен обратно в Смоленск.
И Достоевский туда же
Мы не знаем точно, почему Кореш был помещен в психиатрическую больницу. Существует две версии. По словам одного из них, он сказал что-то о 150 000 рублей, выделенных из государственной казны на восстановление Смоленска, но осевших в карманах губернатора и его ближайшего окружения. Другой сказал, что он неосторожно дал совет молодой девушке. Она собиралась замуж, но незадолго до свадьбы пришла к Корешу, чтобы спросить его, будет ли она счастлива выйти за него замуж. В ответ Иван Яковлевич стукнул кулаком по столу и закричал: «Грабители! Воры! Бить!». Невеста решила, что разбойником является ее суженый, и решительно отказалась выходить замуж. Но жених был не прост, он имел большие связи и умолял смоленского воеводу избавиться от общества безумного авантюриста. Это не помогло ему вернуть невесту, она не вышла замуж, а постриглась в монахини, со временем стала настоятельницей и много лет вела почтительную переписку с Иваном Яковлевичем.
Саблер был главным врачом Преображенской больницы. Именно он лечил, вернее, не лечил, Корего.
Возможно, как это часто бывает с разными, но не противоречащими друг другу версиями, оба события произошли в одно и то же время (возможно также, что на 150 000-м женихе присутствовал «разбойник и вор»). Как бы то ни было, Иван Яковлевич был пойман и доставлен в больницу, где врачи, обследовавшие его, определили — и справедливо с медицинской точки зрения — что у него слабоумие. Затем, за неимением психиатрической клиники в Смоленске, его направили в Преображенскую больницу в Москве. Но слухи множились. В Москве они быстро узнали о сверхъестественных способностях Корейши. Можно сказать, что слава обогнала его. На третий день к Ивану Яковлевичу пришел больничный сторож, желая узнать, выздоровеет ли его дочь. Однако прежде чем он успел задать вопрос, глупец пробормотал: «Ой, как больно, как жаль! О, корь, корь — три дня будет шевелиться, сыпь — на третий день здоров». Вскоре к больной девочке пришел врач и поставил диагноз «корь». Девочка хорошо восстановилась.
С тех пор к Ивану Яковлевичу и потянулись со всех концов Москвы. Они бесконечно расспрашивали его о невестах и болезнях, о засухах и морозах….. За год до начала Крымской войны Корейша вдруг начал угощать своих посетительниц корпию (маленькая тряпочка из старой, разложившейся льняной ткани. Он использовался в качестве перевязочного материала). Они поняли, что это значит, когда началась война и женщинам пришлось стать медсестрами.
За все эти чудеса они в благодарность преподнесли ему подарки: булочки, яблоки и нюхательный табак. Сам Корейша не пользовался ни одним из этих даров и раздавал их другим гостям: считалось, что, попав в его руки, дары освящались и с их помощью могли происходить всевозможные чудеса. Одна женщина рассказала, что однажды у нее была такая гноящаяся рана на пальце, что врачи настаивали на ампутации. Но вместо этого она вспомнила, что в ящике ее комода лежит рулон табака, который она когда-то получила от Ивана Яковлевича. Она посыпала палец табаком, и все исчезло.
Она посыпала палец табаком, и все пошло вверх….. Песок, которым санитары посыпали кровать, также использовался как лечебное средство — Иван Прыжов не преувеличивал, когда писал, что на этой кровати Корейша проводил все свои службы. Песок был взят почитателями Ивана Яковлевича и сохранен как драгоценность. А после смерти чудотворца сотрудники больницы стали продавать песок по таким ценам, что сравнение с драгоценностями потеряло всякий метафорический смысл. И, видимо, когда запасы настоящего «песка из-под Ивана Яковлевича» закончились, бизнес не остановили — просто стали делать «лечебный» песок доступными средствами, по тому же рецепту. И ничего, сработало! Многие люди выздоровели от такого чудо-песка.
Люди весьма высокого положения предавались вере в Ивана Яковлевича. Из воспоминаний князя Алексея Долгорукого: «Вот один случай, который убедил меня в его прозерпине. Я любил одного А.А., который, следуя в то время за общим московским доверенным лицом Ивана Яковлевича, ходил к нему. Когда она вернулась, то мимоходом рассказала мне, что целовала руки, которые он ей подавал, и пила грязную воду, которую он размешивал пальцами. Между тем, через три недели, она пошла к нему во второй раз, и когда он, по обычаю, к собравшимся у него дамам, стал поочередно подавать ей руку для поцелуя и пить упомянутую воду, то, дойдя до нее, отпрыгнул назад, крикнув три раза: «Алексей не приказывал! ‘; узнав это, я решил пойти к нему и понаблюдать за ним; первая моя встреча была с ним: как только я встал, он повернулся к стене и начал громким голосом говорить сам с собой: «Алексий стоит на горе, Алексий идет по узкой, узкой тропинке; холодно, холодно, холодно; у Алексия не будет ни раба, ни рабыни, ноги опухнут; Алексий, помоги бедным, бедным, бедным. Да, когда Алексис станет человеком Божьим, да…. когда воды потекут с гор, тогда будет крест на Алексиде». Эта история вызвала большой духовный переворот в князе Долгоруком…..
Прыжов рассказывает об одной княгине, которая обратилась к Ивану Яковлевичу: «Княгиня В-Ая умирала, а лекари отказывались ее лечить. Так ее привели к Ивану Яковлевичу; она вошла к нему, поддерживаемая двумя лакеями, и спросила о своем здоровье. В это время в руках у Ивана Яковлевича было два больших яблока. Ничего не сказав, он ударил принцессу этими яблоками в живот, ей стало плохо, она упала; еле донесли ее до дома, и, чудесным образом, на следующий день она поправилась!
Преображенская психиатрическая больница, ныне 3-я психиатрическая больница имени В.А.Гилярова. В.А.Гиляровского, улица Матросская Тишина, 20. Именно к нему и отправился Иван Яковлевич. Фото Ю.
Яблочный бой был для Ивана Яковлевича вполне обычным занятием. Однажды к нему пришла экономка со слугой, у которого в это время болела голова. Это было в первые дни пребывания Корего в больнице; тогда он еще вставал. А в описываемый момент он просто прогуливался по больничному саду. Иван Яковлевич, увидев приближающуюся к нему женщину, повалил одомашненную женщину на землю, сел на нее и стал изо всех сил бить ее по голове другим яблоком. Конечно, бедная женщина была в ужасе, но ее голова прошла. Кстати, бабушка Прыжова была той самой женщиной, и именно она рассказала ему об Иване Яковлевиче. Результатом стало исследование «26 московских пророков, юродивых и шутов и другие сочинения по русской истории и этнографии», которое является бесценным свидетельством и из которого мы в основном знаем все подробности об Иване Яковлевиче. Прыжов несколько язвителен и представляет свою историю с точки зрения обоснованного рационализма. Однако абсолютистский рационализм Прыжова в конце концов привел его в «Народную расправу», кружок тех самых некаевцев, которые описаны в «Одержимых» Достоевского. Кстати, Корейша там тоже описан в образе юродивого Семена Яковлевича, не менее иронично, чем нечаевский Прыжов (в защиту Прыжова скажу, что он не одобрял убийство студента Иванова и пытался его предотвратить, за что Нечаев его даже застрелил). Литературная возня вокруг такого далеко не литературного человека, как пациент Преображенской психиатрической больницы Иван Яковлевич Корешья, была, конечно, плотной…..
В старости Ивана Яковлевича уже почти выписали из Преображенской больницы — вдруг появилась племянница и вызвала его в Смоленск, «на чистый, прохладный воздух». Поначалу Иван Яковлевич даже согласился, написав прошение начальству отпустить его. Но, получив положительный ответ, он тут же передумал и твердо заявил, что никуда не уйдет из больницы, «и уж точно не в ад». Вскоре он мирно скончался, а накануне своего последнего дня на земле лег спать, положив ноги на картины, как и положено мертвым.
В течение пяти дней, пока гроб с телом стоял в церкви, почитатели Ивана Яковлевича неустанно трудились, обмакивая его в вату и тут же в лавке намазывая этой превратившейся в пергамент волшебной ватой себя, на случай, если это понадобится в будущем. В конце концов, Корейшу похоронили — недалеко от Преображенской больницы, на кладбище чероки, и по распоряжению митрополита Филарета — рядом с православной церковью. И хотя прошло уже более 150 лет, страдальцы по-прежнему ходят на его могилу. Они говорят, что это помогает. Пожалуйста, не спрашивайте меня, что или как это помогает.
Ирина Стрельникова #совсемдругойгород экскурсии по Москве
