Даниил Дмитриевич Черепанов, филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат филологических наук.
«Истинная ревность о вере не может сочетаться со злобой. Где злоба, там нет Христа, там внушение темной силы. Христианская ревность с любовью, с болью, может быть, с гневом, но без греха (когда гневаешься, не греши). А злоба есть величайший грех, непростительный грех: «хула на Духа Святого, Духа любви, Духа благости».
Св. Афанасий Ковровский1
Читайте также: Святитель Лука.
Введение
Феномен тайных церковных собраний и общин является одним из самых интересных в истории Русской Православной Церкви ХХ века как с научной, так и с духовной точки зрения. В частности, С. И. Фудель вступал в прямую или косвенную связь с жизнью духовных чад святителей праведника Алексия и священномученика Сергия Мечевых, с окружением архимандрита Серафима (Битюгова) и тайным монастырем игумена Марии, а также с круг святителя Афанасия (Сахарова, 1887-1962), архиепископа Ковровского, канонизированного в 2000 г определением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, являвшегося одним из виднейших архиереев «подпольной» церкви2. Именно смысл духовного опыта таких сообществ определяет острую дискуссию о «церковь катакомб» как в научной литературе, так и в церковной публицистике.
Понятие «катакомбная церковь» может иметь несколько значений, в том числе идеологическое; В центре внимания исследователей, использовавших это понятие, как правило, оказывались общины, противостоящие авторитету центральной церкви3. Поэтому для нейтрального обозначения нелегальной церковной общины (по советским законам), вне зависимости от ее положения и канонических церковных признаков, представляется удобным, вслед за А.Л. Бегловым, использовать понятие «подпольная церковь». Однако понятие «тайная церковь», которое А.П. Арцыбушев использует для выделения тех церковных общин, которые расстались с митрополитом Сергием (Страгородским) «по несогласию»,признавая при этом благодатность таинств той части Русской Православной Церкви, которую он возглавляет4.
Представляется, что выражение «тайная церковь» позволяет точно выразить то видение Церкви, которым руководствовался святитель Афанасий (Сахаров) в своей практической деятельности. Чтобы найти святого Афанасия и его свиту в подземной церкви, необходимо выяснить:
- причины, почему еп. Афанасий и его свита ушли в подполье;
- эп позиция Афанасий по отношению к митр. Сергия (Страгородского) и зависимой от него части церкви;
- ep отношение Афанасия к советской власти;
- ep Отношение Атанасио к другим церковным группам, противостояние митр. Серхио;
- отношение еп. Афанасия к Московской Патриархии после 1945 г
Источники о жизни святителя Афанасия находятся, прежде всего, в сборнике «Молитва вас всех спасет…»5, в котором собраны воспоминания нескольких людей, лично знавших епископа. Афанасия, материалы следственных дел и некоторые письма святителя; отдельно изданы его избранные письма6 и двухтомник писем к нему разных людей7. В статье также использованы источники по истории Русской Православной Церкви в XX веке, в основном сборник «Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991)», составленный Гердом Стриккером8, а также издание, составленное М.Э из Губонина «Деяния Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея Руси,более поздние документы и переписка о канонической преемственности высшей церковной власти. 1917-1943 гг.»9.
Историография. Литература по эп. Афанасий в основном представлен биографическими произведениями (жития, жизнеописания); его позиция по отношению к г-ну Сергию Страгородскому анализируется в кабинете священника. Александра Мазырина10, исследователей особенно интересует богослужебная деятельность архиерея. Афанасий11. Есть и студенческие работы, в том числе дипломная работа Елены Ивановны Спижарской12. Из наиболее значимых для исследования темы подземной жизни церкви работа А.Л. Беглова «В поисках «катакомб без греха», содержащая, в частности, общую характеристику основных трактовок понятия «катакомбы ”, часто идеологически окрашенное13, исследование Л.Л. Регельсона «Трагедия Русской Церкви»14,построен вокруг канонических и экклезиологических вопросов.
Путь в «подполье»: служение святителя Афанасия в 1920-е годы
Правовой статус Афанасия (Сахарова), рукоположенного в епископа Ковровского в 1921 г., был принципиально обусловлен, с одной стороны, его пониманием места Церкви в мире, а с другой — политикой советской власти в отношении Православной Церкви во главе со Святейшим Патриархом Тихоном.
В послереволюционные годы и в начале 1920-х годов положение Церкви в целом было шатким: поскольку «большевистское правительство показало, что оно не считает Русскую Церковь общественным учреждением, учреждением, имеющим право голоса и даже существовать в новое государство»15, правовая сфера его жизни была весьма ограничена, а рамки его — размыты. Противостояние советского государства и церкви постепенно обострялось: прослеживалась позиция церкви, сформулированная, в частности, в определении Поместного собора «О правовом положении Русской православной церкви» (2 декабря 1917 г.) ответ в виде Указа от 20 января (2 февраля) 1918 г. «Об отделении Церкви от Государства и Школы от Церкви» («О свободе совести и религиозных объединениях») и Инструкции по применению этого Указа (24 августа 1918 г).
Соборное определение основывалось на фундаментальном тезисе: церковь в своей внутренней жизни «независима от государственной власти» (с. 2), и предлагало ряд положений, «обеспечивающих свободу и независимость Православной Церкви в России»16. Декрет «О свободе совести и религиозных объединениях», напротив, в первую очередь лишал церковь прав юридического лица (п. 12), вмешиваясь также в вопросы внутреннего управления: «Принудительное взимание пошлин и налогов в пользу церкви и религиозных обществ, а также принудительные меры или наказания со стороны этих обществ в отношении своих членов не допускаются» (с. 11). Инструкция от 24 августа 1918 г. («Указ НКЮ о порядке исполнения указа «Об отделении…») признавал какие-либо права только за группами «местных жителей соответствующего вероисповедания» (п. 5) (1920-е гг.), тогда как церковь в целом находится по существу в сфере нелегального: господствует принцип «что не дозволено, то запрещено.
Власти предприняли и практические меры, направленные на ослабление церкви, в частности, провели кампанию по вскрытию мощей. Так, при архимандрите Афанасии (Сахарове), выпускнике Владимирской семинарии и Московской духовной академии, активно участвовавшем в работе Поместного Собора 1917-1918 гг. 10 июля 1921 года рукоположен во епископа Ковровского, он понимал, что его служение встретит противодействие со стороны советской власти; На это указывали и угрозы представителей власти перед рукоположением арх. Афанасий. Действительно, эп. Афанасий впервые был арестован 30 марта 1922 г., а затем много раз подвергался арестам, ссылкам и заключению (по его собственным подсчетам, он провел в заключении, «в ссылке», в общей сложности 21 год, 11 месяцев и 12 дней.
С начала до середины 1920-х гг. Афанасий уже находится в нелегальной сфере в силу своего архиерейского положения: именно против деятельности церковных властей был направлен пункт 11 «Указа о свободе совести…», запрещавший «меры принуждения и наказания» в «религиозных обществах». Следовательно, в протоколе допроса от 2 марта 1926 г епископ Афанасий подтверждает, что «дал подпись во Владиславском губернском отделе ОГПУ о неведении церковных дел, как незарегистрированный епископ»19. Однако в то же время еп. Афанасий отстаивает самостоятельность церкви во внутренних делах, указывая на то, что внутренние отношения церкви находятся в иной плоскости, неправовой.
Во главе с митрополитом Сергием Страгородским»22, а причиной стало участие в подпольных выборах Патриарха в 1927 г. В этот период можно говорить о подпольном положении епископа. Афанасия лишь постольку, поскольку он разделяет судьбу незарегистрированной патриаршей Церкви, «тихоновцев»: власть, по выражению А.Л законности» 23.
В 1930-е годы, напротив, церковная служба еп. Афанасий явно связан с подпольем в собственном смысле этого слова, в то же время существует легальная церковь под руководством митрополита Сергия (Страгородского). Вернувшись в 1933 г из трехлетней ссылки в Туруханскую область, до 1936 г. «большая часть «тайного формирования»» уехала во Владимирскую область24, где совершала богослужения на квартирах своих знакомых и детей также рукоположил в клириков25, причем 4 сентября 1933 г митр. Серджио (Страгородский) на отдых. Увольнение было вызвано тем, что епископ Афанасий, по его собственным словам, «запротестовал митрополиту Сергию и отказался работать под его руководством»26 (соответствующее письмо епископа Афанасия от 1933 г до сих пор не найдено), а также отказался поминать имя митрополита Сергия вместе с именем местоблюстителя патриарха, Встретились. Петр (Полянский). Таким образом, в этот период положение еп. Афанасия в корне отличается от позиции духовенства, получившего запись под руководством митрополита. Сергия (Страгородского) законной церкви.
Свт. Афанасий как епископ «непоминающих» общин
Причины, по которым эп. Афанасий оказался среди «непоминающих» (т.е не признающих митрополита Сергия главой Русской Православной Церкви) и его положение в церкви в этот период требует подробного рассмотрения еп. Афанасия к митрополиту Сергию носило глубоко личный характер и развивалось постепенно.
В частности, еп. Афанасий с уважением относился к деятельности комиссии по исправлению богослужебных книг, действовавшей с 1907 года под председательством Сергия, и в своей богослужебной деятельности придерживался принципов, выработанных этой комиссией.
В 1917 году архимандрит Афанасий был «одним из активнейших сторонников» приглашения Сергия, тогда архиепископа. Финляндского на кафедру Владимира27 (Сергий был архиепископом, а затем митрополитом Владимирским и Шуйским до 1924 г.); следовательно, именно г-н Сергий рукоположил Афанасия во епископа в 1921 году, а его епископом. Афанасий сменил во Владимире на посту викария (митрополит Сергий находился в Нижнем Новгороде)28. Весной 1922 года епископ Афанасий вместе с митр. Сергия относительно процесса утерянных или спрятанных церковных ценностей.
По мнению биографов, еп. Афанасия, а в последующие годы лечил митр. Сергия: «Воспоминания свидетельствуют, что епископ Афанасий всегда с большой любовью отзывался о своем правящем епископе… почитал его как богослова, агиографа, гимнографа и литургиста. Но всегда добавлял, протягивая руки: «Но узурпатор»29. Не исключена такая оценка действий Мет. Серджио в конце 20-х — 30-х эп. Афанасий дал, отметив, что в июне 1922 г митр. Сергий признал СЦУ, против которого активно боролся его наместник во Владимире.
Эп. Афанасий, характеризуя свое отношение к митр. Серджио, указывает на фундаментальное различие в одной теме: злоупотребление властью. Вот как он сформулировал свою позицию на допросе 20 ноября 1943 г:
В 1930 году я узнал, что Сергий, превысив свои полномочия, объявил себя митрополитом Московским и Коломенским (епархией, которой мог управлять только патриарх) и заявил, что не обязан отчитываться о своих действиях перед митрополитом Петром Крутицким. Скорее, он объявил себя главой православной церкви. Я не признавал законных полномочий митрополита Сергия и, вернувшись из ссылки в 1933 году, написал Сергию о моем отделении от него и о том, что я не буду управлять епархией под его руководством.
Ту же точку зрения говорит Афанасий на допросе в 1957 году.:
С 1930 года он лично считал, что митрополит Сергий Страгородский, возглавлявший Русскую Церковь, превысил полномочия, данные ему патриаршим местоблюстителем митрополитом Петром. Поэтому я считал, что он, митрополит Сергий, утратил право возглавлять Русскую Церковь. По этому поводу я подал протест митрополиту Сергию и отказался работать под его руководством.
Причины несоответствия, кратко сформулированные исследователем как «превышение полномочий», подробно изложены в письме к духовным чадам 1955 г.32, где митр. Сергия в отношении митр. Питер:
Когда митрополит Сергий заявил, что его власть исходит из власти митрополита Петра и что он, митрополит Сергий, находится в полной зависимости от митрополита Петра, мы все признали митрополита Сергия законным руководителем церковной жизни Русской Православной [Церкви], от которого Митрополит Петр остается первоиерархом.
Когда митрополит Сергий, не удовлетворившись тем, что ему дано и что он мог иметь при жизни первого законного иерарха Русской [Русской] Церкви, рядом действий проявил себя как нарушитель прав Первоиерарх, когда в своем дневнике во всеуслышание объявил, что он, митрополит Сергий, не только обладает всеми правами Местоблюстителя, но и что он, наместник, «наделен патриаршей властью» и что наш собственный Первозаконный иерарх митрополит Петр не имеет права «вмешиваться в управление и исправлять даже ошибки своего наместника по его собственному указу», поэтому разные архипастыри, в том числе и я,признал, что такое присвоение митрополитом Сергием всех прав первоиерарха при жизни нашего законного канонического первоиерарха, митрополита Петра, — лишает захватчика тех прав на ведение дел церковных, которые он когда-то им даровал его, и освобождает православных от подчинения митрополиту Сергию и образованному им Синоду33.
Из текста можно сделать вывод, что ранний протест вл. Афанасий не отдает власть в руки Метрополитена. Серджио, не тот механизм, который позволил митрополиту. Серджио занять эту позицию власти, и не конкретное содержание его церковной политики34, а нарушение лояльности «Первозаконному каноническому иерарху», то есть здесь личное измерение сочетается с каноническим. Подчеркнутые слова «при жизни» также можно прочитать как упрек в том, что митр. Серджио «бросился», приказав «как будто он умер».
Момент разрыва Афанасия с митрополитом Опознать Сергия довольно сложно: он официально зарегистрирован в 1933 году в письме (недоступном или не сохранившемся) митрополита. Сергия, а затем принятое 4 сентября 1934 г. Синодальное решение № 86 об увольнении епископа Афанасия в отставку, за то, что «до сих пор не возвратился на свою кафедру, несмотря на возможность сделать это»35. Однако не случайно епископ Афанасий, вспоминая об этих событиях, дважды называет 1930 год и перечисляет разные события во времени: публикация в Журнале Московской Патриархии статьи «О полномочиях Патриаршего наместника Местоблюстителя» (1931 г., Разрыв с г-ном Серджио происходил постепенно, а по вл.
Если сравнить мнения Еп. Афанасия со взглядами других оппозиционных течений в церкви, то, по мнению иерея. Александр Мазырин наиболее близок к митрополиту. Кирилла (Смирнова), с которым он хорошо познакомился в ссылке в 1923-1925 годах, а затем познакомился в Красноярской внутренней тюрьме в 1930 году и жил вместе в Туруханском районе в 1932 году (то есть как раз в то время, когда он разорвал отношения с митрополитом Сергием внутренне созревал): «Сопоставляя документы, свидетельствующие о взглядах святых Кирилла и Афанасия, нетрудно убедиться, что (взгляды) во многом совпадали (хотя и не были вполне тождественны). Оба в полемике с митрополитом Сергием поставили вопрос о превышении предоставленных ему полномочий и узурпации для него церковной власти.
Взгляды епископа Афанасия можно охарактеризовать как умеренно оппозиционные: «Епископ Афанасий принадлежал к той группе архиереев, которые считали Сергия узурпатором патриарших прав и проводником неправильной церковной политики, но никак не раскольником. Владыка категорически не соглашался с часто звучавшей в те годы мыслью о том, что сербские церкви лишены благодати, как и обновленческие церкви. Расстаться с Мет. Он понимал Сергия не как раскол, а как действие равных епископов по отношению к собрату, члену одной церкви, находя основание для этого в церковном предании:
Среди правил местного карфагенского собора есть <…>, содержание которого примерно таково: если православный епископ не ревнует о возвращении православным церковного имущества, захваченного донатистами, то все епископы поместной церкви разрывают с ним общение, и он должен довольствоваться общением только со своей паствой. Таким образом, устанавливается возможность такой ситуации, когда к православному епископу, благословленному, не отлученному и не запрещенному, который не действует с достаточной энергией в защиту интересов церкви, применяется, так сказать, своего рода бойкотировать церковь других епископов и их паствы. В начале [19]30-х годов мы с митрополитом Кириллом основывали нашу тогдашнюю позицию40 на этом правиле (выделено мной. — Д.Ч.).</…>
Поэтому, поддерживая молитвенное общение с митр. Петр, глава поместной церкви, еп. Афанасий видит возможность сохранить церковное единство даже перед лицом значительных разногласий. Следовательно, на допросе в 1944 году он заявляет:
Что касается Патриарха Сергия, то я с ним не согласился только в том, что он в нарушение церковных правил присвоил себе права митрополита Петра. Но я признаю Православную Церковь, которую он теперь возглавляет, и даже намеревался обратиться к нему с просьбой организовать церковную жизнь в городе Ишиме после открытия там храма41 (выделено мной. — Д.Ч.).
Забота о единстве церкви продиктовала отказ епископа. Афанасия «для того, чтобы произвести смущение в церкви», что привело его к отъезду из Владимира в 1933 году:
Выйдя из ссылки в Туруханский район, в 1933 году я приехал жить в город Владимир. Через некоторое время я получил письмо от Иннокентия, где он писал, почему я не пришел к нему и вызвал волнение во Владимирской церкви. <…> Чтобы не было путаницы, я вскоре выехал из города Владимира в город Старую Руссу42.</…>
Особенно решительно, еп. Афанасий отверг дух злобы и разделения, сопровождавшие «памятные» упреки в безблагодатности:
Резкую и оскорбительную критику так называемых сергианских церквей и совершавшихся в них богослужений я считал и продолжаю считать «хулами на Святого Духа»43.
Следовательно, «и лично для себя епископ Афанасий, в отличие от митрополита Кирилла, разрешал посещать храмы, в которых поминался наместник»44: «Отвергая всякое участие в работе храма под руководством митрополита Сергия, я не чурался от посещения церквей, где культ совершался духовенством, узнавшим митрополита Сергия» еп. Афанасий поэтому принимает как факт выход из «подпольной» церковной жизни, принципиально сохраняя связь с легальной церковью.
Эп. Афанасия характеризует уравновешенное отношение к советской власти, напоминающее по своим основным чертам позицию, отраженную в «Призыве» соловецких архиереев (май 1927 г.). Он последовательно придерживается принципа аполитичности в церкви: «Как христианин, по слову Божию, подчиняюсь господствующей советской власти и вообще осуждаю всякую политику в Церкви, контрреволюционную в частности»45, и в то же время время, как и соловецкие архиереи, решительно отстаивает провозглашенную законом свободу совести: «Как гражданин Советской России, где одним из основных законов является закон об отделении церкви от государства и о свободе совести, я, по этому закону, считаю обязательным для меня, в вопросах веры и религиозной жизни».
Лояльность власти за еп. У Афанасия был четкий предел. Протокол допроса от 2 марта 1926 г показывает, что он, невзирая на риск для себя, отвергает идею сотрудничества с органами:
На вопрос о моей политической благонадежности, по существу, отвечаю, что если я имею возможность узнать о контрреволюционных действиях, совершенных каким-либо лицом против Советской власти, то я не считаю себя обязанным сообщать в соответствующие органы, а если такие случаи власти удается установить, то я всегда готов быть наказанным, потому что это предусмотрено соответствующей статьей закона, который мне известен. Это определяет мое отношение к Советской власти, и я подписываюсь под этим после прочтения»46 (выделено мною. — Д.Ч.).
Относительно взаимодействия церкви и власти, еп. Афанасий ведет себя аналогично митр. Кирилл, согласившийся на перевод епископов по указке властей, но принципиально отказавшийся прикрыть это церковными соображениями: «Эти основные положения определяют и мое отношение к нынешнему СЦУ. Если советское правительство считает СЦУ своим органом обеспечения политической благонадежности церковных деятелей, то я признаю его таковым»47.
«Потаенная церковь»: восстановление связи с легальной церковью после 1945 г.
После кончины Сергия (Страгородского) и избрания Патриарха Алексия (Симанского) на Соборе 1945 года епископ Афанасий вместе с бывшими при нем непоминальными священниками признал последнего «и тотчас же начал поминать за богослужениями. » 48, которые также информировали своих духовных чад49. Причины этого он объяснил в своих письмах 1955 года.
Главное, что выделяется эп. Афанасия в них есть необходимость оставаться верным Духу Любви в церковном единстве и общении, которое воплощается через церковную иерархию:
Каждый отдельный член земной Церкви вступает в реальное, таинственное и благодатное общение с Ней и Христом только через своего уполномоченного духовника, при условии, что последний находится в общении с уполномоченным епископом, который, в свою очередь, находится в общении с Первоиерархом, признаваемым таковым всеми первоиерархами других автокефальных Православных Церквей, которые в своей совокупности составляют Единую Вселенскую Церковь»50.
Эп. Афанасий подчеркивает, что речь идет не о посредничестве: «…благодать изливается в Церкви Христовой, и освящение и спасение совершаются не клиром, а самой Церковью через клир»51.
Расстаться с Мет. Серджио произошло в ситуации, особенности которой позволили поминать митрополита Педро и «в знак протеста против непосещения тех храмов, где вместе с именем законного первоиерарха незаконно поминается его наместник, не из-за прав первого святителя, но для ведения дел церковных». После избрания Патриарха Алексия «памятных и непоминальных храмов уже нет. Теперь везде упоминается имя Первоиерарха Русского, Патриарха Алексия <…> Его признали таковым все восточные патриархи. Его признавали все российские иерархи. Я не смею избежать этого».52 Поэтому, еп. Афанасий взывает к тем, кто не помнит: «несмотря на всякие искушения,Мы не имеем законного права уклоняться от общения с клириками, канонически зависимыми от Патриарха Алексия».</…>
В то же время еп. Афанасий, не называя их, говорит о проблемах церковной жизни: «Может быть, в деятельности патриарха Алексия есть что-то еще, что соблазняет, смущает и настораживает фанатиков». Впрочем, это уже случалось в истории церкви: «из истории церкви мы знаем много случаев, когда недостойные люди занимали высокие посты… Каким искушением был для русского православного народа сподвижник Петра, ведущий член Синода, архиепископ Феофан Прокопович, коммивояжер, развратник. Возможно, его соблазнительная манера поведения подтолкнула других поклонников к расколу. Но в Православной Церкви остались не раскольники, а те, кто молился в храмах, где поминалось имя Феофана.Пример Феофана Прокоповича подчеркивает, что в этой трагической ситуации нужно выбирать круг личного общения церкви, не разрывая связи с церковью в целом и иерархией».
При этом владыка Афанасий подчеркивает, что сокровенный характер их жизни не означает разделения Церкви. В поисках критериев для определения дальнейшего пути (вслед за А.Л. Бегловым можно выделить две крайности: «легализация» и формирование «катакомбной субкультуры») эп. Афанасий превыше всего ставит сохранение единства:
Когда было обновленчество, когда был «григорьевский» раскол, я очень твердо говорил: «Вы не можете идти в обновленческую и «григорианскую» церкви, потому что они отделились от законных церковных чиновников. Может быть, некоторые из нынешних священнослужителей и грешнее обновленцев, но они не проповедуют ересь и не творят раскола. И, следовательно, у нас нет законных оснований полностью отделяться от них.
Апеллируя к канонам55 и, прежде всего, к Евангелию, владыка Афанасий учит различать церковь и ее «темного близнеца» (С. И. Фудель): учат во имя Божие, надо принять. И в делах своих не надо действовать во зло. Будьте мудры, как змеи, и объективны, как голуби.
Эп. Афанасий дает понять, что «непоминающие» клирики исчезли или исчезают, и членам Церкви Катакомб приходится выбирать между постепенной маргинализацией и участием в богослужении законной церкви:
Все, что в деятельности Патриарха и Патриархии смущает и искушает ревнивых фанатиков, все это остается в сознании Патриарха, и за это он даст отчет Господу. И из-за чего-то смущающего и соблазнительного, что иногда может быть не совсем тем, чем кажется нам, уже по одной этой причине страшно лишать себя благодати Святых Таин57.
Понимая трагическое положение людей, чья совесть взволнована соприкосновением с ложью в стенах храмов, еп. Не осуждает Афанасий и «изоляционистов»: «Я не смею говорить: «Не ходите в церковь», хотя и не осуждаю тех, кто не ходит в церковь»58. Однако главным ее призванием в 1950-е годы было по мере сил служить церкви и — здесь намеки на некое «затворничество» — прежде всего молиться за нее: «Не отделяйся, но помолимся Господь с большим усердием, чем и помог Патриарху Алексию и питал всех в Церкви правом править словом Истины и что Господь нам всем так повелел, чтобы не коверкать свою совесть,дабы не согрешить против единства Церкви и не умножить соблазнов Церкви.
Заключение
Результаты работы позволяют оценить позицию, которую занимал святитель Афанасий (Сахаров) по отношению к митрополиту. Сергия (Страгородского), советской власти и Московской Патриархии после 1945 г., что позволяет определить их положение в рамках феномена «катакомбной церкви».
- Среди причин, по которым владыка Афанасий и его окружение оказались в подполье, как из-за давления со стороны советской власти, так и из-за принципиального разрыва с митрополитом Сергием после 1930 г., чей владыка. Атанасио упрекнул митрополита в узурпации церковной власти. Петре (Полянский).
- По отношению к советской власти, еп. Афанасий, как и соловецкие епископы, последовательно придерживался принципа политической апатии в церкви, не сотрудничая с властью, но и не противодействуя ей. Однако он в 20-е годы настаивает на точном соблюдении декрета об «Отделении церкви от государства», указывая на вмешательство государства в дела церкви и совести.
- Не закрывая глаза на грехи на ограде церкви, еп. Афанасия после избрания патр. Алексий (Симанский) стремится пообщаться с ним, призывая общины «не помнить» вернуться в храмы. При этом главной его заботой и главным аргументом является необходимость сохранения единства церкви, без общения с которой невозможна христианская жизнь.
Таким образом, из двух стратегий, выделенных А.Л. Бегловым, Эп. Афанасий ближе к «конформистам» подпольной церкви, чем к изоляционистам, совершенно не замечая антисоветской эсхатологии последних.
