20 мая (7 мая по старому стилю) мы вспоминаем одного из самых строгих подвижников древнерусского благочестия — преподобного Нила Сорского, идейного вдохновителя движения «нестяжателей», выступавшего против крупного землевладения монахов и призывавшего их следовать примеру и образу жизни аттических монахов. Монах Нилос стал основателем отшельнического монашества в России и оставил после себя не очень многочисленные, но очень глубокие по своему духовному содержанию труды об аскетической жизни монахов — о внутреннем утончении и созерцательной молитве.
Житие преподобного Нила Сорского
О жизни монаха Нилуса существует довольно скудная информация. Он родился в царствующем городе Москве в 1433 году и происходил из знатного рода Майковских. В молодости он отказался жениться и провел большую часть своей жизни (около пятидесяти лет) в качестве монаха. Монах начал свою монашескую жизнь в Кирилло-Белозерском монастыре, где находился под опекой мудрого и строгого старца Паисюша Ярослава, впоследствии игумена Троице-Сергиева монастыря. Через несколько лет вместе со своим учеником и соратником монахом Иннокентием он отправился в паломничество по святым местам Востока. Он провел несколько лет на горе Афон и в монастырях Константинополя, изучая все формы монашеской аскетической жизни, и в особенности образ скитской жизни, который до тех пор не практиковался на Руси. Он очень внимательно изучал и испытывал учение древних Отцов Церкви: Антония Великого, Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Варсонофия, Иоанна Лествичника, Максима Исповедника, Исихия, Петра Дамаскина и других. И, полюбив скитский образ жизни, преподобный также решил основать здесь новый уставной орден, следуя примеру восточных аскетов. До него в России существовало два типа монашества: иноческое и отшельническое. Нильские монахи инициировали третий — средний путь аскетизма: монахи селились вместе на таком расстоянии друг от друга, что были слышны только голоса друг друга, но аскетизм совершался каждым отдельно, в уединении.
Монахи Нил Сорский и Иннокентий в Белозерском скиту. Москва XVII века, Государственный исторический музей
В глухих вологодских лесах, на берегу безвестной реки Сорской, преподобный старец воздвиг крест, сначала часовню и одиночную келью, а при ней вырыл пещеру, и когда собралось несколько братьев для совместного проживания, воздвиг деревянную церковь во имя Сретения Господня. Кельи были построены на возвышении: каждая из них была отделена от другой и от храма брошенным камнем. Скит, по примеру восточных монахов, собирался в храме для общей молитвы только по субботам, воскресеньям и праздничным дням; в остальные дни каждый молился и работал в своей келье. Таким образом, был основан первый русский скит с новым для того времени уставом, одолженным афонским монахом Нилосом.
Преподобный Нил Сорский с житием. Мельникова А. В. (Школа иконописи). Сергиев Посад. 2001.
Умирая, монах Нилос, учитывая его необычайное смирение, оставил следующее завещание:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Все это о себе я завещаю своим собратьям — монахам и мастерам, такова моя природа. Умоляю вас, бросьте тело мое в пустыню на растерзание зверям и птицам, ибо оно много согрешило против Бога и недостойно погребения. Если же вы не сделаете этого, то сделайте ров в том месте, где мы живем, и похороните меня со всем позором. Но берегитесь слова, которое великий Арсений завещал ученикам своим, говоря: я буду с вами на суде, если кому отдадите тело мое. Ибо и я имею сие желание, по мере сил моих, чтобы мне не оказаться достойным чести и славы века сего, ни в сей жизни, ни по смерти моей. Прошу всех молиться за мою грешную душу и просить прощения у всех, и чтобы было прощение у меня, чтобы Бог простил всех нас.
Великий святой отошел ко Господу 7 мая 1508 года, на третьей неделе после Пасхи — Святые Женщины, носящие миро, в возрасте 75 лет. Его мощи, захороненные в основанном им монастыре, прославились многочисленными чудесами.
Иноческий Устав Нила Сорского
В своем учении и уставе монах Нилос исключал владение монахами большими поместьями, когда целые крестьянские поселения переходили во владение монастыря, и утверждал, что отшельники должны жить трудом. Сам он был для монахов образцом смирения и усердия и отличался исключительной скромностью.
В своем завещании ученикам монах Нилос описал внешний аспект отшельнической жизни следующим образом
- Я буду искать пропитание в труде рук моих»;
- Только в случае болезни или большой нужды принимайте милостыню, но не такую, которая была бы к неудовольствию других;
- Не покидайте отшельническую обитель;
- в церкви не должно быть никаких украшений из серебра, даже для священных сосудов, но все должно быть просто;
- Здоровые и молодые должны изнурять тело голоданием, жаждой и трудом, но старым и слабым следует давать возможность отдохнуть;
- Женщинам запрещено входить в скит.
Преобладающий труд и усилия отшельнической жизни заключались во внутреннем монашестве, тщательном наблюдении за состоянием души, ее очищении постоянной молитвой и медитацией. Главной работой монахов была борьба со своими мыслями и страстями, чтобы достичь добродетели и просветления ума и сердца. Монах Нилос подробно изложил это учение в своем завещании ученикам и в обширном труде: «Предание жизни от святых отцов к ученикам», или скитский устав, где он указал этапы этой спасительной умственной работы. Первый этап — отречение от мира, особенно от всех мирских развлечений; второй — постоянная молитва, сопровождаемая памятованием о смерти.
«Иосифляне» и «нестяжатели». Полемика с прп. Иосифом Волоцким
Говоря о жизни преподобного Нила, необходимо подробно рассмотреть основные противоречия и спорные вопросы духовной жизни его эпохи, чтобы лучше понять позицию и внутренние убеждения преподобного, которые особенно ярко проявились во время полемики с его главным идейным противником, преподобным Иосифом, игуменом Валахийского монастыря. На рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков в Рутенской церкви четко обозначились два различных течения религиозной мысли: иосифлянское и нестианское, то есть сторонники и противники монастырского землевладения. Духовным лидером несториан был монах Нилус из Соры, другое течение возглавлял святой Иосиф. Значительные разногласия возникли и по поводу предписанных наказаний для тех, кто был уличен в «иудейской ереси»: иосифляне здесь решительно требовали применения градобойных камней, в то время как нестиане категорически выступали против таких методов, считая их неприемлемыми по христианским заповедям.
В это время большое влияние на внешнюю и внутреннюю политику оказывала вторая жена москвича великого князя Ивана III, великая княгиня Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора Константина 11. Она приехала из Рима, куда была вынуждена переехать со всей семьей еще ребенком, и сам папа Сикст принял активное участие в ее дальнейшей судьбе. Так, готовясь к ее браку, вместе с портретом Софьи он вручил великому князю специальную грамоту, разрешавшую русским дипломатам неограниченный проезд в европейские страны в течение нескольких лет, и выделил денежную сумму в качестве приданого. Помимо русских послов, в процессии будущего государя участвовали многие итальянцы, которые впоследствии перейдут на русскую службу. Новгородцы и псковичи тепло встретили триумфальную делегацию, но их въезд в Москву был отмечен довольно неприятным эпизодом: итальянскому епископу Бонумбре, сопровождавшему Софью, было запрещено ввозить в город католическое распятие. Известный российский историк В.О. Ключевский описывает эти события следующим образом:
Иван был женат дважды. Его первой женой была сестра его соседа Марья Борисовна. После ее смерти (1467) Иван начал искать другую жену, куда более важную. Тогда в Риме жила сирота, племянница последнего римского императора, София Фоминична Палеолог. Не обращая внимания на то, что греки серьезно деградировали в глазах русских православных со времен Флорентийской унии, и не обращая внимания на то, что София жила так близко к ненавистному Папе и в таком подозрительном церковном обществе, Иван III, преодолевая свое религиозное отвращение, привез царицу из Италии и женился на ней в 1472 году. Эта княгиня, известная тогда в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум и была здесь очень важна. Бугимены XVI века приписывали ему все неприятные нововведения, которые с тех пор происходили при московском дворе [1].
Лучшие итальянские мастера были привезены в Москву при Софье, которая построила новый Успенский собор, Грановитую палату и новый каменный дворец на месте старых деревянных резиденций. В это же время в Кремле начал вводиться продуманный и строгий церемониал, Иван III впервые стал называть себя «царем всея Руси», а на его печатях появился двуглавый орел — символ царской власти византийских императоров. В это же время возникла теория божественного происхождения царской власти, в развитие которой большой вклад внес преподобный Иосиф Волоцкий. Например, он утверждал, что «царь по природе своей подобен всем людям, но по силе он подобен Богу Всевышнему».
Даже при Иване III, а тем более при Василии, верховная власть окружала себя той аурой, которая так резко отделяла московского государя от остального общества. Посол германского императора, Герберштейн, наблюдавший Москву при Василии, отмечает, что этот великий князь завершил то, что начал его отец, и что он превосходит почти всех монархов в мире по своей власти над подданными. Он добавляет, что в Москве о великом князе говорят: воля государя — воля Божья, государь — исполнитель воли Божьей. Когда москвичей спрашивают о каком-то неизвестном или сомнительном деле, они отвечают тем же старым языком: мы не знаем, Бог и царь знают. По словам Герберштейна, они даже называли своего государя ключником и господином Божьим и использовали язык московского двора для таких торжественных дел. Таким образом, ко времени преемника Васильева, Ивана IV, у Москвы был готовый свод политических понятий, по которым Московская Русь потом так долго жила [2].
В 1490 году состоялся первый собор против «ереси жидовствующих»: по этому случаю в Москву были приглашены заволжские старцы Паисий и Нил. Монах присутствовал в соборе и в 1503 г. В это время монах Нилос в полемике с монахом Иосифом Волоцким привел довод о необходимости освободить монастыри от владения вотчинами, т.е. населенными поместьями. Многие монахи из Кирилло-Белозерского и некоторых других монастырей придерживались мнения Нила. В своих возражениях святой Иосиф приводил в основном следующие аргументы: «Если у монастырей нет деревень, как может честный и благородный человек принять монашеские обеты? Если нет честных пресвитеров, то как может быть митрополит, или архиепископ, или епископ, или любая другая честная власть? Но если нет честных старейшин и вельмож, то и вера пошатнется. Хотя сторонники монастырских поместий одержали победу, несториане и не думали отказываться от своих убеждений в будущем.
V.O. Ключевский, занимая в целом среднюю позицию по этому вопросу, тем не менее, дает довольно негативную характеристику владельцам монастыря:
Самыми видными противниками «иосифлян», как называли последователей Иосифа, были князь-монах Вассиан Патриев и афонский новоначальный Максим Грек. Произведения Васянского — это осуждающие памфлеты: избивая своего учителя Нила Сорского, он описывает немонашескую жизнь вотчинных монастырей, экономические неурядицы монахов, их раболепие перед сильными и богатыми, их жадность, скупость и жестокое обращение с крестьянами….. Васянский склоняет свою речь к тем же обвинениям, которые позже выдвигает его коллега князь Курбский: жадные монахи разорили крестьянские земли своим сельским хозяйством, а своими внушениями о благотворном влиянии вкладов на их души сделали военное сословие, подневольных землевладельцев хуже калек. Сочинения Максима Грека, направленные против монастырского дворянства, свободны от полемических излишеств. Он спокойно рассматривает предмет по существу, хотя местами не обходится без язвительных замечаний. Введя в своем монастыре строгое общежитие, Иосиф надеялся исправить монастырскую жизнь и устранить противоречие между монашеским отречением от собственности и монастырским землевладением посредством диалектического, а не практического сочетания: в общежитии все принадлежит монастырю и ничего — монахам. Это то же самое, подумал Максимус, как если бы кто-то присоединился к шайке разбойников и награбил с ними богатства, а потом попался и во время пыток стал оправдываться: я не виноват, ведь все осталось у компаньонов, и я ничего у них не взял. Качества истинного монаха никогда не сольются с установками и привычками алчного монашества: такова основная мысль Максима Грека-полемиста [3].
Коренные причины противоречий между сторонниками и противниками монастырских сословий можно увидеть, если внимательно изучить раннюю историю создания монастырей в России. V.O. Ключевский говорит о двух типах таких монастырей: «заброшенный» и «светский». Основатели «заброшенных» монастырей приходили к своим подвигам по глубокому внутреннему призванию и, как правило, еще молодыми. Получив подходящий опыт в монашеской общине, они были готовы уйти в уединение, тогда старцы — собратья-монахи, способные к назиданию — собрали вокруг себя молодых братьев, и таким образом образовалась новая монашеская община. Монахи-отшельники проводили свои дни в строгих монашеских подвигах и молитве, избегая всяких излишеств и питаясь трудом своих рук.
В «мирских» монастырях была совсем другая история. Так, например, богатый боярин или купец, желая иметь место в монастыре, где он надеялся с наибольшей пользой для своей души молиться и творить добро при жизни и упокоиться после смерти, строил церковь и кельи и собирал свою братию, обеспечивая их пропитанием и недвижимым имуществом. Князь украшал свою столицу монастырями, иногда монастырь строился с помощью всей общины города или деревни, и считалось позором, если в городе не было монастыря. Монастырь был необходим для города и деревни, чтобы жители могли принять монашеские обеты в старости и, в случае смерти, «успокоить свои души» посмертным поминовением. Братья, привлекаемые в такие светские монастыри для участия в церковных службах, нанимались в качестве паломников и получали «плату за служение» из монастырской казны. Люди, которые в старости искали убежища от забот мира в светском монастыре, не могли придерживаться строгих, деятельных правил ордена. Идеи о. Нила Сорского здесь были неприемлемы, поскольку такие монастыри изначально имели свои вотчины, и насельники таких «мирских» монастырей к тому времени уже составляли значительную часть русского монашества [4].
Преподобный Нил Сорский. Рисунок (перевод с иконы). XVI век Государственный Русский музей, PM-4315.
Монахи Иосиф Волоцкий и Нил Сорский.
Преподобный Нилус Сорский. Современная икона
После Собора 1503 года, решения которого в основном касались монастырских вотчин, в декабре 1504 года состоялся второй Собор против ереси «жидовствующих». На нем председательствовал старший сын царевны Софьи, великий князь Василий. Старый князь практически не принимал участия в деятельности собора, и представители Нестиаша не были приглашены и на этот раз. По сравнению с 1490 годом обвиняемые получили гораздо более суровый приговор: святой Иосиф, следуя примеру Западной Европы и часто ссылаясь на Ветхий Завет, теперь требовал самого сурового наказания, утверждая, что «еретик и отступник должны быть не только осуждены, но и прокляты; короли, князья и судьи должны отправить их в тюрьму и согласиться на суровые казни». [5]. Впоследствии брат Федора Курицына Иван Волк Курицын, Иван Максимов, Дмитрий Пустоселов были сожжены в специально построенных деревянных рубках в Москве. Некрас Рукавов был отправлен в Новгород, где был сожжен вместе с архимандритом Касьяном Юрьевским, братом Иваном Самочерным и другими. Остальные были отправлены в монастыри.
Казни еретиков вызвали неоднозначную реакцию в российском обществе. Путаница возникла из-за расхождений между практикой казней и Евангелиями, писаниями святых отцов и каноническими нормами. Против аргументов, содержащихся в «Просветителе», было написано «Ответное слово заволжских святых», авторство которого в основном приписывается князю-монаху Вассиану Патриеву. Письмо написано довольно резко и открыто, с прямым упреком в адрес валашского игумена:
А вы, господин Иосиф, почему бы вам не испытать свою святость? Ты бы связал архимандрита Кассиана своим плащом и, пока он не сгорит, держал бы его связанным в огне! И мы приняли бы тебя, вышедшего из пламени, как одного из трех мальчиков! Поймите, господин Иосиф, есть большая разница между Моисеем и Илией, апостолом Петром и апостолом Павлом, да и между вами и ими!
Борьба с «иудейской ересью» в это время была тесно переплетена с политической борьбой за власть между двумя группировками при дворе: сторонниками внука Иоанна III от первого брака, Димитрия, который уже был коронован великим князем в 1498 году, и предубеждениями его соперника, будущего великого князя Василия III, старшего сына Софии Палеолог. В итоге Василий победил, все его главные противники, включая самого Дмитрия и его мать Елену Волошанку, были признаны виновными в ереси и понесли различные степени наказания. Иван III отменил решение о назначении Дмитрия наследником, а 11 апреля 1502 года приказал заключить в тюрьму свою невестку и бывшего наследника. Елена Волошанка умерла «правильной смертью» (т.е. была убита) в заключении в январе 1505 года.
В час ее смерти великий князь Иоанн почувствовал внутреннюю потребность искупить вину перед своим старшим внуком. Осведомленный австрийский посол Сигизмунд Герберштейн утверждал, что на пороге вечности государь призвал Дмитрия к себе и сказал: «Милый внук, я согрешил перед Богом и перед тобой, заключив тебя в тюрьму и лишив законного наследства; я прошу тебя — прости меня за это преступление; будь свободен, иди и реализуй свое право». Дмитрий, тронутый этой речью, охотно простил деду его прегрешения. Однако, выйдя из палат, он был схвачен по приказу своего дяди Гавриила (будущего великого князя Василия III) и брошен в тюрьму. Некоторые считают, что он умер от голода и холода, другие — что он задохнулся от дыма. Внук Дмитрия умер в 1509 году в тюрьме [6].
В династическом кризисе конца XV века много вопросов и белых пятен, а из имеющихся источников можно почерпнуть лишь очень скудные данные. Например, истинная причина внезапной смерти старшего сына Ивана III Ивана Молодого, который по закону был законным наследником московского престола, неизвестна. Он умер в возрасте 31 года, после того как начал принимать лекарства, специально присланные ему из Венеции целительницей великой княгиней Софьей, которая ручалась, что вылечит ноги Ивана от болезни. Некоторые ученые считают, что причины позднейшего раскола в России были ясно видны уже с конца XV века. В частности, русский публицист Г.П. Федотов писал, что «наша священная история завершена к концу XVI века».
Теория Иосифа Волоцкого о необходимости монашеских обетов для «почтенных и благородных» людей, чтобы впоследствии быть возведенными в епископат, не нашла практического оправдания в истории Русской Церкви. Спустя всего полтора века после Собора 1503 года, окончательно закрепившего принадлежность монастырских вотчин, все епископы (за исключением Павла Коломенского), принявшие постриг в хорошо развитых и процветающих монастырях, не проявили стойкости и согласились на вредные для России нововведения. С другой стороны, хорошо известно, что такие просветленные отцы-богословы, как святитель Николай Мирликийский, святитель Василий Великий, святитель Иоанн Златоуст и другие святые архиереи того времени, строгие аскеты и подвижники, провели много лет в подвигах сурового аскетизма и подвижничества, прежде чем взойти на епископский престол, и все они явились твердыми и бескомпромиссными приверженцами истинной веры. На протяжении всей долгой истории борьбы с ересью в древней Византии монашество было главным бастионом ортодоксии. В России, однако, только Советский монастырь и скитские отшельники оказывали открытое сопротивление церковным нововведениям XVII века, в то время как другие крупные монастыри не оказывали организованного сопротивления, хотя, казалось бы, именно в этот критический момент должно было проявиться истинное рвение к чистоте веры. Получилось даже наоборот: многие важнейшие монастыри стали в это время суровыми тюрьмами для исповедников старого благочестия. Несколько десятилетий спустя, при Петре I, и особенно по указам Екатерины Великой в 1764 году, произошла полная секуляризация церковных земель, которая лишила заброшенные монастыри всех их прежних привилегий.
Настоящая монашеская жизнь была сокрыта в тайных скитах старообрядцев, которые следовали уставу святого Нила Сорского. Здесь, вдали от мирской суеты, собирались строгие аскеты, смело рискуя жизнью во имя верности древнему благочестию. Святой Нил сказал:
Давайте войдем в гробницу и не примем ничего от мира сего: ни красоты, ни славы, ни власти, ни почестей, ни какого-либо другого мирского наследия.
В основе его трудов, в отличие от трудов святого Иосифа Волосатого, лежит обращение ума и сердца к веку грядущему, где праведников ожидает вечная награда и неизреченное счастье, к которому мы должны стремиться всеми силами своей души. Он всегда увещевал своих учеников не оборачиваться назад к соблазнам этого мира, но направлять свои мысли к вечности, где находится истинная жизнь христианина, цель его путешествия на земле:
Ты знаешь по опыту, сколько страданий и разврата в этом преходящем мире, сколько лютого зла он причиняет тем, кто его любит, и как он издевается, оставляя тех, кто ему порабощен, кажусь им сладким, когда он ласкает их привязанности вещами, а потом становится горьким. Ибо поскольку люди думают, что Его блага умножаются, когда они обузданы Им, то в этом случае их скорби увеличиваются. И кажущиеся блага внешне хороши, но внутри они полны большого зла. Поэтому тем, у кого действительно хороший ум, мир показывает себя ясно — пусть их не любят.
Но что происходит после дел этой жизни? Вдумайтесь в то, что я говорю: что хорошего сделал мир для тех, кто за него держится? Хотя некоторые имели славу, честь и богатство, разве не обратились они в небытие, и, как тень, прошли, и, как дым, исчезли? И многие из них, вращаясь среди дел этого мира и любя его движения, в пору своей молодости и процветания были собраны смертью; как цветы полевые, едва распустившись, они падали и уносились оттуда против своей воли. И пока они были в этом мире, они не понимали его порочности, но заботились об украшении и успокоении тела, придумывая способы, пригодные для получения выгоды в этом мире, и обучались тому, что приносит короны телу в этом преходящем веке. И хотя, получив все это, они не заботились о будущем и вечном блаженстве, что же нам думать о них? Только то, что нет в мире безумнее их, как сказал один мудрый святой .
