Михаил Агафонов разбирает темные стороны славянского язычества и буддизма. Материал основан на свидетельствах мусульманина Ахмеда ибн Фадлана (путешествовавшего по Волге в 921-922 гг.), русского этнографа А.М. Позднеева и монгола А.В. Кузнецова. Бурдуков.
DISCLAIMER: Эта статья предназначена только для научных целей. Автор и редакторы не намерены оскорблять религиозные или иные чувства. Все цитаты и выдержки взяты из официальных источников.
После того как идеология воинствующего атеизма канула в Лету, в бывшем Советском Союзе начали развиваться идеи о радужном языческом прошлом. Язычество изображалось как глубоко традиционная, светлая, миролюбивая вера, в которой человек существует в единстве с природой, в отличие от «саморазрушительного», «страдающего», «подневольного» христианства. Это именно тот мем со зрелым язычником, который с гордостью говорит: «Мой Бог не называл меня рабом».
С другой стороны, на протяжении всей истории христианства негативная оценка язычества щедро приправлялась довольно резкими и эмоциональными эпитетами. Например, в каноне праздника Святой Троицы, который называют «днем рождения Церкви», в шестой песни встречаются следующие строки:
Желаемое владение апостолов, / для сионистов, ожидающих твоего пришествия, знание / от Духа Слова рожденное, / речение жестоких языческих ласк скоро покажи, / тебе огненно-вдохновенное утверждение.
Многие могут задаться вопросом, почему мы, православные, порой так негативно относимся к язычеству в целом и в виде отголосков в отношении простых людей к христианской вере в частности. Это не толерантность. Ответ может заключаться в осознании культурного и религиозного фона, на котором проповедовали пророки, Христос и апостолы.
Для начала стоит сказать, что если критики веры во Христа берутся сравнивать религии, то мы тоже можем это делать. Ознакомиться с учением христиан, их уставами, обрядами, теориями и практикой, вершиной их вероучения в век глобального интернета не составляет труда. Что касается язычества, я предлагаю хотя бы взглянуть на ритуалы и практики, с помощью которых язычники преследуют идеалы и цели своей религии. И здесь мы разделим наши взгляды: посмотрим на более древнее время и на время, более близкое к нам.
Для начала мы обратимся к рассказу мусульманина Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии по Волге в 921-922 гг. Мой выбор обусловлен несколькими причинами:
- Христианских авторов легко обвинить в предвзятости. Их интересует негативная окраска язычников. Этот источник: а) написан не христианином, а мусульманином; б) автор был из далекой, молодой страны, и у него не было причин защищать людей, которых он описывал; в) перевод источника, который я выбрал, был сделан в середине прошлого века, во времена СССР, эпохи атеизма.
- Некоторые современные язычники уверяют нас в «величии» славянского язычества. Здесь объясняется, в чем заключалось это величие (с точки зрения стороннего наблюдателя), так как автор описывает ритуалы и практики, использовавшиеся людьми в этих землях в дохристианские времена.
Маршрут его путешествия был следующим:
Далее я приведу несколько цитат, в которых Ахмед ибн-Фадлан описывает те или иные обычаи, увиденные им, свои впечатления от увиденного или услышанного.
Вот, например, как он описывает язычника-башкира: «Они — худшие из всех тюрков, самые грязные из них и самые наглые. Человек встречает человека, отделяет его голову, берет ее [с собой] и оставляет позади»[1]. Конечно, кто-то может сказать, что такая оценка необъективна. Тем не менее, если бы автор встречал миролюбивых башкир, он вряд ли стал бы описывать их таким образом в своих заметках.
Одним из наиболее интересных моментов в этом источнике является описание традиций и погребальных обрядов, связанных с племенем, которое Ахмед Ибн-Фадлан называет «русами». Например, он описывает, что следует делать после смерти богатого человека. Возможно, это стоит процитировать. Их будет много, но они важны для понимания целостности того, что произойдет потом:
- Они собирают то, что у него есть, и делят это на трети, [одна] треть идет его семье, [одна] треть — на покрой одежды для него, и [одна] треть — на приготовление набиза для него, который они пьют до того дня, когда его девушка будет убита и сожжена вместе со своим хозяином». Они, злоупотребляя набизом, пьют его днем и ночью, и один из них умрет, держа чашу в руке»[2].
- Они пьют в эти десять дней, совокупляются с женщинами и играют в сазу». И девушка, которая ложится с ним в постель, пьет и играет в течение этих десяти дней, и украшает свою голову и себя всевозможными украшениями и платьями, и так украшенная она отдается мужчинам»[3].
- «Если вождь умрет, его семья скажет своим девушкам и юношам: Кто из вас умрет вместе с ним? <…> И один из них сказал: «Я» <…> девушка пила и пела каждый день, радуясь будущему <…> а они привели собаку, разрезали ее пополам и бросили в корабль. Затем принесли все его оружие и положили рядом с ним. Затем они взяли двух лошадей и гнали их до тех пор, пока те не вспотели. Затем они разрубили их мечами и бросили их мясо в корабль. Затем они привели двух коров, зарезали их и бросили в него. Потом они принесли петуха и курицу, убили их и оставили в нем»[4]. </…></…></…>
- «Девушка, которую хотели убить, раздевшись, идет к хижинам родственников умершего, ходит туда и сюда, входит в каждую из их хижин, хозяин хижины присоединяется к ней <…> таким же образом, как она проходит до конца [всех] хижин, также [все] остальные присоединяются к ней»[5]. </…>
- «Я увидел, что она растерялась и хотела войти в палатку, но просунула голову между ней и кораблем. Тогда старуха схватила ее за голову и засунула ее [голову] в шатер и вошла вместе с ней, а мужчины стали бить палками по щитам, чтобы не было слышно ее криков, чтобы другие девушки встревожились и перестали искать смерти у своих хозяев. Затем шесть мужей из [числа] родственников ее мужа вошли в шатер и все [до одного] соединились с девушкой в присутствии покойника. Затем <…> они положили ее рядом с ее хозяином. Двое взяли ее за ноги, а двое за руки, и пришла старуха, называемая ангелом смерти, и накинула ей на шею шнур с расходящимися концами, и дала его двум мужам, чтобы они тянули ее, а сама пошла, имея в руке большой кинжал с широким лезвием. Тогда она стала вставлять его между ребрами и вынимать, а оба мужа душили ее шнуром, пока она не умерла[6]».</…>
Ну, и, возможно, еще один, описывающий жизнь «короля Руси»:
«Один из обычаев царя Руси, что с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатых, его приближенных <…> вместе с ним сидят сорок девушек для его постели. Иногда он использует одну из них в качестве наложницы в присутствии своих товарищей <…> этот поступок они не считают позорным <…> и у него нет другого занятия, кроме как совокупляться [с девушками], пить и предаваться развлечениям»[7].</…></…></…>
Прошу прощения, если некоторые детали кому-то показались непривлекательными, но это дает более конкретное представление о «величии» дохристианской религии в наших краях. Даже если автор преувеличивает некоторые вещи, картина получается мрачной.
Кто-то может сказать, что эти описания относятся к диким временам. Что ж, давайте рассмотрим другие островки языческих верований, выделив интересные эпизоды практик и ритуалов ближе к нашему времени.
Давайте, пожалуй, начнем с буддизма. Современные приверженцы этой древней языческой веры любят рассуждать о мирном и возвышенном характере этой веры:
«Единственная религия в мире, которая не запятнала себя кровью, — это буддизм. За 2500 лет учение Будды создало людей, которых не привлекает личная собственность, людей высокой нравственности, духовности, терпимости, трудолюбия — как физического, так и духовного»[8].
Давайте посмотрим на факты. И снова мои извинения, потому что дальше будут также очень большие ссылки, наполненные деталями, которые не очень приятны для современного человека. Тем не менее, их очень важно учитывать.
Давайте вернемся всего на 100 лет назад. Очень интересны описания служб и молитв, описанные российским этнографом А.М. Позднеевым, позднее переизданные самими буддистами (в Калмыкии):
«Хуварака, предлагающий балин перед началом своего служения, должен прежде всего созерцать Джамсарану и представлять, что все пространство мира пусто. В пространстве этой пустоты они должны представить себе безбрежное море человеческой и лошадиной крови, в котором волны расположены треугольником; в самом центре этих волн — четырехугольная медная гора, а на вершине ее — солнце, человеческие и лошадиные трупы, а на вершине их — Джамсаран. Лицо его красное; в правой руке, испускающей пламя, он держит медный меч, бросая его в небо; этим мечом он высасывает жизнь у тех, кто нарушил свои обеты. В левой руке он держит сердце и почки врагов веры; под левой рукой он сжимает красное кожаное знамя. Его рот ужасающе открыт, 4 острых клыка обнажены; у него три глаза и ужасающе злобный взгляд»[9].
Довольно красочное изображение Того, Кому велено поклоняться. А вот фрагмент текста самой молитвы:
«Я призываю того, кто установил свою вечную обитель в юго-западной стране трупов, владыку жизни, великого красного палача и шимнуса, который не отступает от приказов Джамсарана <…..> соизволь выйти из своего дворца, построенного во много этажей из черепов, имеющего стены ограды из темно-каменной яшмы, окруженного со всех сторон горами из меди, а еще дальше — озерами, которые наполнены конскими и человеческими трупами, и на дне которых осела конская и человеческая кровь <…> приди сюда и, поспешно приняв жертву — балин, уничтожь всю черноту жизни, сокруши в прах пагубных врагов и препятствия»[10].</…></…..>
Мне очень жаль, но я категорически против, даже принимая во внимание критику, что:
- Некоторые могут сказать, что эти описания «вырваны из контекста»;
- Язычники скажут, что это делается «намеренно, чтобы очернить нас»;
- Даже при всем скептическом отношении к христианам, найти такие молитвы или описания Бога, святых, ангелов, служащих Богу, чтобы они были настолько наполнены ненавистью, гневом и жаждой убийства, невозможно. Попробуйте самостоятельно взять утренние молитвы из нашего молитвенника и эту утреннюю молитву тибетского монаха и сравнить.
Однако стоит отметить, что буддисты не ограничивались молитвами. Существуют рассказы о том, как Бурдуков Алексей Васильевич, российский и советский монголовед, преподаватель монгольского языка, общественный деятель, проживший в то время пятнадцать лет среди монголов, беседовал с буддийским ламой, который, среди прочего, рассуждал о «возможности человеческих жертвоприношений»[11].
Более того, настоящие кровавые жертвоприношения сохранились среди некоторых буддистов вплоть до прошлого века. В 1912 году в китайской крепости Кобдо монголы захватили более трех десятков китайских купцов, над которыми был совершен древний тантрический ритуал «жертвоприношения знамен»:
«Созвав народ к гудящим раковинам, ламы выводили облаченных в человеческую кожу дамасков — барабаны <…> Их руки и ноги загибали за спину, голову откидывали назад, привязывая к связанным рукам и ногам косу так, чтобы грудь жертвы выступала вперед. Молитвы и заклинания лам бормотались громче, а призрачные песнопения стали более торопливыми. Джа-лама, как и все ламы, вышел вперед с непокрытой головой, одетый в красный халат. Бормоча слова молитвы, он встал на колени перед первым из связанных китайцев, взял в левую руку короткий серповидный жертвенный нож. Сразу же вонзив нож в его грудь левой рукой, Джа-лама правой вырвал все его трепещущее сердце. Заливаясь кровью, монголы Хайлара написали на ткани «формулы заклинаний», чтобы гарантировать монголам помощь докшитов, которые оценили их победу. Затем Джа-лама положил окровавленное сердце в приготовленную габалу — чашу, которая на самом деле была верхушкой человеческого черепа, оправленного в серебро. Снова раздался крик о новой жертве, пока, наконец, все пять знамен не окрасились кровью сердец. Коротким ударом ножа в череп ламы вскрывают его, бросая теплые мозги сразу в габалу для мертвых сердец»[12].</…>
Если кто-то думает, что описанные практики — дело рук сумасшедшего, то это не так. Мы говорим о коренных, подлинных вершинах и идеалах буддизма. То, что И-лама — не сумасшедший девиант, а обычный буддист, подтверждает и Ю.Н.Рерих. Советский специалист по тибетскому языку и культуре, лингвист, этнограф, востоковед, путешественник, сын Е.И. Рерих и Н.К. Рериха, весьма уважаемая фигура среди оккультистов прошлого века. Он говорит о Джа’ламе как о знатоке глубин и тонкостей своей религии, отмечая, что …
… «изучал трудные для понимания трактаты по буддийской метафизике <…> вел жизнь странствующего монаха, полную невероятных приключений, мессианских пророчеств и жестоких поступков <…> обладал глубокими познаниями в буддийской метафизике и тайнах тантрических учений и пользовался большим авторитетом среди высших монгольских лам»[13].</…></…>
Ja-Lama
Более того, не только Джа-Лама практиковал эти жестокие ритуалы. Бурдуков приводит историю участников этой битвы за Кобдо в 1912 году. Согласно ей, после разгрома отряда атамана Казанцева один из белых командиров, Ванданов, попал в плен. Вот какая судьба ждала его:
«Когда Ванданов появился в лагере, шайин тут же впал в транс, воплощенное божество потребовало себе в жертву трепещущее сердце Ванданова. Ванданов был застрелен, а извлеченное сердце было предложено обезумевшему чэчжину, который съел его в экстазе. Позже он сказал, что во время транса именно действующее божество, а не он, съело сердце Ванданова»[15].
Думаю, христианам будет ясно, какое «божество» вошло в него, кто потребовал жертвы, кому на самом деле была принесена жертва. А для неверующих читателей стоит пояснить, приведя цитату из Псалмов:
«они служили идолам своим, которые были для них сетью, и приносили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам; проливали кровь невинную, кровь сыновей своих и дочерей своих, которых они приносили в жертву идолам Ханаанским; и осквернилась земля кровью» (Псалом 105:36-38).
Сколько тысяч лет прошло с тех дней, но суть языческих жертвоприношений осталась прежней.
Также неверно говорить, что буддисты никогда не участвовали в политических, иногда насильственных, конфликтах. Приведу лишь один пример из многих. В середине XVII века король Сиама Нарай подписал договор с Нидерландами и проявил лояльность к католическим миссионерам в виде определенных льгот. В ответ:
«Монахи развернули открытую «агитацию» против короля и его политики, обратились к широкой общественности <…> они стали утверждать, что Нарай потерял право на традиционный титул «защитника веры», что он стал врагом буддизма, что его падение неизбежно»[16].</…>
Более того, монахи даже пытались разработать план силового свержения правительства:
«В 1685 году был организован заговор с целью убийства Нараи. Монахи надеялись убить его во время религиозного праздника в одной из пагод, куда король войдет без охраны».
Правда, им не удалось осуществить свой замысел, так как их планы были разоблачены офицерами короля.
Буддистам не чужды организованные преследования противников их веры, не в последнюю очередь среди христиан. Например, во время установления Далай-ламы V монголы использовали все средства для достижения своей цели:
«Поход монголов через Тибет сопровождался грабежами и разрушениями. Победа Гелугпы над своими врагами была отмечена в Лхасе водружением флагов и возжиганием благовоний <…> В Гьянце вспыхнуло восстание под руководством секты Карман. Затем вспыхнуло восстание Конто. Восстания были жестоко подавлены объединенными силами монгольских войск Гуши-хана и войск правительства Пятого Далай-ламы во главе с Соднамом Чойпалом. Руководители Кармапы и феодалы Цанг, заключенные в тюрьму в Лхасе, были казнены <…> В 1648 году ряд монастырей вражеской секты были насильственно преобразованы в монастыри секты Гелугпа. Все население Кам было обложено налогом в пользу 5-го Далай-ламы[18]. </…></…>
И можно сделать вывод, что в том же Тибете были выбраны весьма изощренные методы, чтобы подчинить себе сопротивляющихся и запугать послушных:
«В 1864 году умер правитель Тибета при малолетнем 12-м Далай-ламе, Деши Шатре. Далай-ламе был назначен новый регент — Пал-дан Дондуб. Он был строгим и властным человеком. У входа в свой кабинет он приказал всегда держать свежеошкуренного быка или яка. Как только вина была установлена, виновного заворачивали в еще влажную шкуру, которая, высыхая на солнце, сковывала жертву, как стальной панцирь, причиняя ей страшные мучения, после чего преступника бросали в реку, где он тонул»[19].
